Термин «регенерация» можно и, вероятно, нужно рассматривать в двух аспектах:
Во первых, как один из многих десятков терминов, начинающихся с приставки «ре-...», имеющих множественные оттенки значений возврата к прошлому состоянию, его восстановления, возобновления какой-то деятельности, рождения чего-то вновь и т.п. Многие из этих терминов используются в деле сохранения культурного наследия; причем в разных странах предпочтение отдается разным терминам, а реально вкладываемые в одни и те же термины значения могут при этом сильно отличаться.
Во-вторых, как термин, получивший особо значимое применение в практике сохранения культурного наследия в нашей стране, где он, начиная с 1980-х гг. все более активно и широко используется для обозначения такого рода действий в строительстве и градостроительстве, который характерен бережным отношением к недвижимым объектам наследия и исторической среде поселений, стремлением восстановить их градоформирующую роль. При этом в 2002 г. термин был закреплен в Федеральном законе «Об объектах культурного наследия ...», где «сохранение и регенерация историко-градостроительной или природной среды» признается единственно возможной целью строительных действий на территории охранных зон объектов культурного наследия (№ 73-ФЗ, ст.34, часть 2).
Вместе с тем, часто приходится сталкиваться с самой разной трактовкой содержания этого нормативного установления, что отрицательно сказывается на практике действий государственных органов охраны культурного наследия и объективности заключений государственной историко-культурной экспертизы.
Сразу же следует отметить, что между применением термина «регенерация» в широком смысле – в градостроительной деятельности по бережной, контекстуальной реконструкции довольно значительных территорий, и в узком смысле, относящемся к возможным строительным действиям в охранных зонах объектов культурного наследия, как правило, имеющим на порядок меньшие размеры, чем в предыдущем случае, имеется большая разница. Очевидно, следует иметь в виду две отличающихся друг от друга трактовки этого термина, применительно к этим задачам, хотя желательно, все же, что бы эти трактовки как-то взаимно согласовывались и не были совершенно разнонаправленными.
В градостроительной деятельности термин «регенерация» стал достаточно активно применяться в СССР уже начиная с конца 1970-х гг. для характеристики комплексного, ориентированного на действенное сохранение и использование архитектурно-градостроительного наследия подхода и обозначения реализующих такой подход работ.
При этом произошло терминологическое разделение страны. В Москве, Ленинграде, большей части Российской Федерации градостроители, работающие в исторической среде, предпочитали использовать термин «реконструкция», несмотря на его определенную компрометацию разрушительной в отношении наследия практикой «социалистической реконструкции городов» и смысловую двусмысленность. Все же для большинства консервационистов в мире реконструкция означает «перестройку», или даже «строительство заново», в чем-то даже корреспондируясь с нашим современным «воссозданием». Для фиксации специфического, сберегающего характера реконструкции ее иногда дополнительно классифицировали как «комплексную», «щадящую», или еще как-то.
В западных районах тогдашнего СССР, в республиках Прибалтики, в Белоруссии, отчасти в Украине для подобных работ использовался термин «регенерация». Наиболее хитрыми оказались грузины. Комплекс осуществленных ими работ в исторической среде Старого Тбилиси был обозначен как «реконструкция-регенерация».
В методическом плане наиболее четкое определение понимания термина «регенерация» в градостроительстве разработал в конце 1970-х – 1980-х гг. Эдгар Пучин (Пучиньш) – автор и реализатор проекта регенерации Старой Риги. Он называл регенерацией «преобразование исторически сложившегося градостроительного комплекса путем восстановления его утраченных частей, планировочно-пространственной структуры, композиционной целостности и функциональной активности». При этом устанавливалось, что целью, и составными частями регенерации следует считать «ревалоризацию» – воссоздание архитектурно-пространственных качеств и архитектурно-художественных качеств градостроительного комплекса, и «ревитализацию» – повышение функциональной значимости путем восстановления утерянных или развития новых не разрушающих комплекс общественных функций.
В зарубежной практике последних десятилетий термин «регенерация» закрепился в основном за действиями по экономическому оздоровлению, возрождению рентабельности функционирования хозяйственного комплекса и процессов общественной жизни в старых городах (практика Великобритании, программа «Городской Ренессанс» Совета Европы).
И применительно к нашим современным условиям и действующему законодательству об объектах культурного наследия вероятно будет целесообразно вкладывать в понятие «регенерация» несколько разный смысл, в зависимости от того, к чему оно прилагается: к памятникам и ансамблям или к достопримечательным местам, по аналогии с тем, как это сделано в Федеральном законе №73-ФЗ (ст. 35, части 2 и 3) в отношении территорий объектов.
И, если регенерация на территории достопримечательного места и в пределах его охранной зоны может пониматься, как допускающая значительную степень обновления для оживления объекта, «вдыхания в него жизни», то применительно к памятникам и ансамблям по нашему мнению следует скорее придерживаться строгой словарной трактовки термина, а именно: «восстановления утраченных частей, возвращения к исходному состоянию и свойствам», хотя в словаре это формально относиться к областям химии, биологии и т.п. Конечно, в отношении недвижимых объектов культурного наследия это может и должно быть конкретизировано.
Так в Законе города Москвы «Об охране и использовании недвижимых памятников истории и культуры», принятом в 2000 г (№ 26), под регенерацией понимается: «… восстановление утраченных элементов архитектурных или градостроительных ансамблей» (ст. 1). Это вроде бы близко к желаемому, но хочется иметь еще какое-то уточнение в отношении не только элементов, но и некоторых характеристик среды.
Как нам кажется, исследование в этом отношении должно быть продолжено с участием более широкого круга заинтересованных специалистов разного профиля и областей интересов. Однако, при этом кажется все же правильным действовать в направлении конкретизации и достаточно однозначного понимания содержащихся в нормативных документах терминов. А то встречаются, например, работы, где вводятся другие «конкурирующие» с регенерацией термины, как, скажем, реабилитация, «восстанавливающая первоначальное достоинство», формами которой будто бы являются и реставрация, и регенерация, и реновация, а, вместе с тем, ее рекомендуется «осуществлять в рамках режима регенерации».
Таким образом, достаточно и без того, как мы видели, дискуссионный, но все же нормативный термин регенерация, о значении которого следует договариваться, пытаются подменить каким-то другим, отнюдь не менее дискуссионным и, к тому же, не содержащимся в нормативах термином. По нашему мнению – это своеобразное лукавство, попытка облечь в форму словесных рассуждений предложения по более активному изменению состояния исторической среды тех или иных конкретных объектов, чем это кажется допустимым в ходе регенерации, в ее истинном строгом значении.
Сост. В.Р. Крогиус, июнь - июль 2006 г.